Вечер. Жёлтый свет фонарей озарял брусчатую мостовую узкой извилистой улочки. Обычные звуки вечернего города вдруг перекрыли пронзительные, рвущие душу, звуки мелодии Вивальди. Остановившись как вкопанный, я вслушивался в набиравшую силы мелодию. Но я был не единственным слушателем - на скамеечке под раскидистой липой сидел, скрестив руки, бронзовый Михаил Булгаков, и задумчиво внимал скрипке, которая то тихо плакала, то кокетливо хихикала вместе с Мерилин Монро, то страстно шептала мелодию болеро Консуэлы Веласкес, то пронзительно и горько жаловалась на жизнь. Мимо шла подгулявшая компания, о чём-то громко балагуря, но кто-то зашикал на них из растущей толпы, и выпивохи будто по команде стихли, а затем, почтительно склонившись, положили каждый по купюре в раскрытый футляр от скрипки у ног девушки.
А музыка лилась дальше, и её не могло заглушить даже громкое стакатто автомобилей, проносившихся вверх по Андреевскому спуску. Я сидел, зачарованный этой магией, сидел до тех пор, пока все не разошлись, и не остались мы втроём - я, Михаил Афанасьевич и девушка-скрипачка. Наконец в воздухе, задрожав, растворилась последняя нота... Девушка немного смущённо поклонилась в ответ на мои аплодисменты, и стала собираться. Магия рассеялась, но осталась в одном-единственном фото и моих воспоминаниях.
Киев, июль 2017 года